Зверь всегда видит больше.
Только с моим-то уровнем ресурса в это и ввязываться глупо. Но так заманчиво. И я попробую. Просто сплетать слова в буквы. Может быть, почувствую себя живее.
1. Тысяча лет одиночества
Случалось ли тебе, мой друг, надолго оставаться совершенно одному? В стенах дома и в толпе. Рядом с теми, кто почитает себя твоими ближними и кичиться тем, что знает о тебе всё? На самом деле, знание у таких людей не идёт дальше того, что ты не любишь болтовни, солнечного света и зелёных, кислых яблок. А одиночество, прогулки в мягких осенних сумерках и отдалённый привкус дыма в холодном воздухе, тебе, напротив, по сердцу. И на этом основании добрые люди заключают, что им всё известно. Смешно, если бы не казалось грустным.
Случалось ли тебе, мой нечаянный слушатель, вышивать жёсткой серебряной нитью плотный, чёрный бархат. Острая игла ныряет в темноту, и возникает то тут, то там, оставляя неясные следы. То, как я живу, немного похоже на то, как игла зарывается в бархат. Мелькну на свету и снова в тень. Думаете, юноша, так жить любопытно и даже приятно? Как, «вам уже тридцать»? Оставьте, всего лишь щепотка того песка в часах столетий, который отмерен мне. Так что, имею полное право титуловать вас юношей. Разве молодость и конечность жизни не придают вам прелести и шарма? Словей таких не знаете? Уберите же свой глупый нож! Право, меня грабили и более элегантные особы. Иногда даже успешно. На улицах вечного города Рима ещё при императоре Каракалле меня пытался избавить от сорока сестерциев шустрый ливиец, с глазами, как маслины, с чудной, смуглой, вызолоченной солнцем кожей... Кровь его отдавала потом, виноградным вином не самого лучшего сорта и страхом. Что же вы так побледнели при виде клыков? Я кусаюсь совсем не больно и ловко. Кровь - вот что согревает моё тысячелетнее одиночество.
1.10.2020.
-
2. Древний ребёнок
Эти маленькие ножки босыми бегали по зелёным лугам, когда люди ещё не умели строить жилища из камней и брёвен. Эти золотистые кудри венчала священная омела на праздниках в честь богов, которых помнят только угрюмые профессора истории. Эти зелёные, яркие глаза с удивлением следили за тем, как меняется мир. Тонкие, нежные пальчики с удовольствием разглаживали платья и ленты разных фасонов и цветов. Мир рос, жил и менялся, не смея прикоснуться ребёнку, чья красота совершенна. Древнее дитя впитало в себя мир и его чудеса, научилось таиться среди домов и в паутине улиц так же ловко, как и среди лесных теней. Сменило древние капища на блистающие модные гостиные, почтительных жрецов на свиту расторопных нянек и гувернанток. Случается, там, где обретается прекрасное дитя, начинается таинственная эпидемия, уносящая жизни детей, девушек и юных поэтов. Рано или поздно, в изукрашенный жемчужинками и обитый белым атласом гроб ложится и дитя, с которого всё началось. Если и увидит кто в ночи открытую могилу и всадника, спешно уносящего на седле некую ношу, то об этом знает только ущербный месяц, нетопыри да тонкий, железистый запах, разлитый в темноте.
2.10.2020.
3. Пять пробирок с кровью
Джерри всегда был несколько рассеянным. Не слишком, но иногда память его серьёзно подводила. Он потому и пошёл в ассистенты к профессору Хансену, что тот никогда не суетился и не подгонял. Сейчас Джерри занимался тем, что высунув кончик языка от усердия, наклеивал бирочки на пробирки с кровью. Что он там такое клеил, Джерри не особо вникал. Подработка интересовала его куда больше, чем медицинские исследования. Всё законно, по гранту от какого-то заграничного учёного. Чего тут разбираться? Изучают, вроде бы, устойчивость к какому-то редкому заболеванию крови. Джерри задумался о том, как чудесно будет после работы пригласить на свидание Кристи, и пробирка выскользнула из пальцев, разлетевшись по кафельному полу сложным узором из стекла и алых брызг. Первое, что пришло ему в голову, быстренько набрать в пустую пробирку своей крови, прикрутить бирочку с неразборчивыми каракулями, а там профессор пусть сам разбирается. Испортился образец, или выдал странную реакцию - бывает. Очень уж не хотелось отчитываться за собственные кривые руки.
К счастью, пустая пробирка нашлась, а брать кровь на анализ Джерри умел. Аккуратно пристроив пробирку рядом с остальными, он обратил своё внимание на то, что осталось от первоначальной пятой пробирки. Джерри практически справился с задачей,когда длинный, прозрачный осколок впился ему в палец. Шипя и ругаясь, он извлёк злосчастное стекло, налепил пластырь, закрыл кабинет на ключ и отправился на свидание.Джерри щурился на фонари и довольно облизывал чуть заострившиеся клыки, сам того не замечая. Ночь обещает быть интереснее, чем он может подумать.
2.10.2020
4. Бархатный плащ
Бледная ладонь плавно ложится на чёрный бархат, оглаживает, сминает, перебирает. Острые ногти оставляют на ткани призрачные штрихи там, где потревожили густой ворс. Словно извиняясь, чуткие подушечки пальцев выглаживают нечаянные следы. Привычным жестом скрепить послушную ткань потемневшей серебряной брошью с рубином, брызжущим алыми бликами. Любой ценитель отдал бы за такой камень жизнь. Что ж, многие и отдали. Брошь покупали, крали, вымаливали в подарок. Но она всегда возвращалась к прежнему владельцу. Что-то успокоительное и почти нежное есть в том, как она давит на горло сквозь бархат. Обо всём этом рассеяно думает тот, на чьих плечах лежит плащ. Бумаги, письма и даже счета. От всего этого бессмертие не спасает. Напротив, они имеют свойство накапливаться. Всё чаще раздаётся нетерпеливое постукивание пальцев, ночную тишину тревожат резкие вздохи. Голод заявляет свои права. Плечи под чёрной тканью напрягаются. Стремительное движение - тяжёлые створки французского окна распахиваются, впуская в комнату ночной ветер, напоённый ароматом цветов, сигаретного дыма, бензина, дорогих духов, отбросов, пластика, звериной шерсти. Все эти запахи случайны. Они могут занимать и развлекать. Сейчас они – досадная помеха. Мир сужается до единственной алой нити, солёной, медной, с особенным, неповторимым оттенком. Люди так же уникальны, как и дорогое, редкое вино. Владелец плаща никак не может понять, что мешает самим живущим осознать простую и непреложную истину. От чего они так дёшево ценят алое вино, текущее по их венам, так охотно идут в его хватку, под сень бархатного плаща? Фиал этой ночи ведёт себя как все. Заворожённо смеётся, сверкает густо подведёнными глазами, бесстыдно демонстрирует высокую шею с россыпью мелких тёмных родинок. Дорогому вину – дорогой сосуд. Она нетерпеливо вздрагивает, когда чёрные полы плаща укутывают её, покорно замирает в руках, щедро отдавая тепло жизни, чувств, надежд и солнечного света. Бережно опуская тело на скамейку в парке, закрывая ранки на горле каплей своей несговорчивой, тёмной крови, он думает: «Каждый из вас – свет, что питает мою тьму. Лоза, пожатая виноградарем. Свет и лоза, которым неведома собственная ценность». А вот ему, цена бессмертия прекрасно известна.
10.10.2020.
5. Поцелуй под луной
Полная луна залила светом всё вокруг, разделила мир на серебро и тьму. Две пары глаз неотрывно смотрят на её сияние. Два создания, несхожих между собой ничем, кроме привычки ходить по чужим следам и брать то, что им не предназначено, купаются в лунном сиянии. Цепкие пальцы стискивают холку огромного зверя, чью масть трудно различить при луне. Из пасти волчицы доносится недовольное ворчание. Грубое пожатие немедленно сменяется ласковым почёсыванием: «Я ведь нервничаю не меньше твоего. Тебе кто угодно сгодится, а я с ума скоро сойду в глуши на диете из крыс и оленей. Не смотри на меня так. Не прямо сейчас. Что? Шаги?»
Динка клянёт себя за то, что согласилась идти в этот дурацкий поход. Ну какой ей лес? Она и в соседнем квартале умудряется заплутать. Да чтоб пусто было этому черничнику, и тому ядрёному коктейлю, после которого она отправилась гулять при луне. Бормоча себе под нос ругательства, девушка сама не заметила, как вышла к сторожке на берегу лесного озера. На высоком крыльце сидел мужик, лесник, или кто он там. Рядом беспокойно переступала с лапы на лапу огромная собака. Динка в них разбиралась плохо. Не рычит, и ладно. А ей бы сейчас в тепло, под крышу, и пожрать да дорогу спросить. Здороваясь с приветливым лесником, девушка не знала, что приняла судьбоносное решение, после которого все её неприятности останутся позади. Часом позже радушный обитатель уединённого дома, помолодевший, счастливый, смотрел, как на траве возле дома серый зверь играет с обглоданной костью. Рычание и хруст костей сменились тихим, горловым смешком. Нагая, перемазанная в крови и травяном соке женщина шагнула к мужчине, ласково потёрлась лбом о его плечо, игриво взяла за подбородок, потянулась с поцелуем, умело избегая острых клыков. Кто там придумал, что вампир с оборотнем плохо уживаются? Врут.
6. Угощение или жизнь
Джексонвиль уже перерос статус богом забытой дыры, но стать городом ему оказалось не под силу. Одно из сонных, ничем не примечательных пятен на карте страны. Горстка домиков, скучившаяся около заправки и ресторана, как цыплята вокруг наседки. В школу, на работу и за покупками приходилось ездить в соседний городишко. И даже мэрия находилась в простом деревянном коттедже, крашенном жёлтой краской, что довершало сходство с цыплёнком. Поговаривали, что у города древняя история, но пожар, случившийся в начале двадцатого века, всё уничтожил. О былой славе (если её только не выдумали местные историки –энтузиасты), напоминали только невнятные руины старинного дома на холме. Никакие тёмные силы в нём не водились, если не считать таковыми бездомных и енотов. Никто не обращал на развалюху никакого внимания, пока город не всколыхнул слух, что руины на холме кто-то купил у мэрии за изрядную сумму, и собирается восстанавливать. К удивлению всего города, слухи оказались правдивыми: к исходу лета развалюха сменилась несколько претенциозным коттеджем в неоготическом стиле. Острая крыша, стрельчатые окна и розарий вызывали у жителей любопытство. По вечерам за пивом и барбекю бились об заклад, дойдёт ли дело до горгулий у входной двери? Не дошло. Хозяина бывших развалин в городе не особенно жаловали и с усмешкой называли мистер Адамс. Нелюдимый мужчина неопределённой внешности и возраста удивил насмешников тем, что начал откликаться на прозвище. Так прошёл первый месяц осени, а с наступлением октября Джексонвиль охватила предпраздничная суета. Городок захватили тыквы и пластиковые скелеты, костюмы супер героев, магов и зомби. Последняя ночь октября выдалась не по сезону тёплой и лунной. В воздухе колыхалось ожидание недобрых чудес, ароматы яблок в карамели, тыквенного пирога и конфет.
Джейк и Дженис были наказанием божиим для жителей городка, заводилами и нарушителями спокойствия. Взрослые говорили, что им и нечисть на Хэллоуин не нужна. У них есть своя – неугомонные брат и сестра. Дженис было семнадцать, Джейку – на два года меньше, и оба они были слишком взрослыми для того, чтобы «вымогать сладости». Но не в этом году. Брату с сестрой очень хотелось сунуть нос в таинственный дом на холме и узнать, как поживает мистер Адамс. Джейк вытащил из кладовки тесноватый ему костюм Супермена, а Дженис погуще подвела глаза, растрепала волосы, нацепила на шею анкх, и заявила, что сойдёт за ведьму. Азартно посмеиваясь, брат и сестра выскочили из дома и направились к дому на холме. Их нашли только утром. На окраине городка, далеко от особняка на холме. Оба подростка были напуганы, ничего не помнили о прошлой ночи и только несли какую-то околесицу про алые, голодные розы, острые зубы и ночной ветер. Разбираться особ не стали, наверняка, нанюхались или накурились чего-то. Ох уж эта молодёжь. Брат и сестра навсегда покинули Джексонвилл сразу после окончания школы: но и вдалеке от дома на холме и его роз их сны тревожил вкрадчивый, глубокий голос, шепотом вопрошающий: «Угощение или жизнь?»
11.102020
7. Шаги за спиной
Шаги за спиной. Что может быть привычнее? Топот человеческих ног, мягкая походка кошек, цокот собачьих когтей – это пульс города, который не утихает никогда. Ни днём, ни ночью. Днём никто и не замечает его. Ночью всё иначе. Пульс города редкий, лихорадочный, словно у больного при смерти. Идя по тёмным улицам от одного островка искусственного света до другого, мы чутко прислушиваемся к шагам. Не подстраивается ли незнакомец под наши шаги? Не роятся ли в его голове тёмные мысли? Не за нами ли он идёт, скрываясь в тенях от редких деревьев, мусорных баков и рекламных щитов?
Ночью городской парк кажется опасной, незнакомой громадой. Деревья угрожающе выставляют ветки, случайный птичий вскрик отзывается мурашками и тошным ощущением где-то в груди. И уже не такими приветливыми кажутся дорожки, залитые светом фонарей, посыпанные мелким, белым песком. Кажется, что это нити клубочка злой колдуньи, намеренно подброшенного простаку. С такими (или примерно такими мыслями) торопится через парк припозднившаяся прохожая. Независимый вид, уверенная походка, резкие черты лица, кудрявые волосы песочного цвета, стянутые в пучок, неброская и удобная одежда. Ничего необычного – просто ещё одна капелька в каменных венах города, выстукивающая лихорадочный пульс. Чужие шаги за спиной не насторожили женщину. Злоумышленники не ходят так уверенно, не ставят ногу так, что песок скрипит под ногой сварливо и чётко. Тем более, не нападают тогда, когда до оживлённого проспекта пол шага. Женщина остановилась под фонарём, пропуская вперёд обладателя уверенной походки. Шаги приближались, из-за деревьев вынырнула молодая девушка, яркая, угловатая и совершенно точно не опасная. Высокие ботинки, мешковатое длинное платье с принтом из светящихся в темноте косточек, неестественно – красный цвет волос и густо подведённые глаза. К тому же, девица была одна.
- Эй, подруга, закурить есть?
Топтавшаяся под фонарём женщина подумала, что можно быть и вежливее, но хрипловатый, голос завораживал и располагал к его обладательнице. Она нашарила в кармане помятую пачку, протянула яркой девице. Незнакомка тряхнула огненными волосами, показала в широкой улыбке клыки и потянулась мимо предложенных сигарет к открытому горлу в расстёгнутом вороте рубашки. В голове у добычи крутилась дурацкая мысль: «Может быть, клыки накладные?»
11.10.2020
8. Тень на стене
- Мама, я опять плохо спала этой ночью. Дурацкое дерево шуршит и ломится ко мне в окно. И тени от него странные… Мне страшно.
- Такая большая девочка, и боится? Александра, тебе уже пятнадцать. Не поздновато ли для того, чтобы бояться деревьев и темноты?
Сочтя разговор оконченным, мать выходит их комнаты, оставив девочку наедине с её смутными страхами. Может быть, и правда, ничего такого нет в этом дереве? Ну тис. Старый, разлапистый, нависающий над их новым домом. Это дерево, оно какое-то ценное, потому что очень старое. Ему тысяча лет, или больше. Покупая дом, мама даже подписывала какую-то бумагу, запрещающую им рубить дерево. Александра не может нормально спать и, может, сошла с ума. Ерунда, никто ещё не сошёл с ума из-за глупого дерева! А спит она плохо потому, что место новое и непривычное.
Ночью тис становится больше, словно пододвигается к окну, скребётся своими ветвями в стекло. Яркие, красные ягоды блестят, отражая свет настольной лампы, они похожи на россыпь внимательных глаз. Тёмные тени там, где свет от лампы не попадает на них, расплылись как пятна зрачков. Девочка ворочается на кровати и не может отвести взгляд от дерева за окном, поэтому не видит, как меняется его тень на стене. Там, где раньше можно было различить только очертания ствола и веток, теперь появляется высокая и тонкая, сухая как ветка, фигура. Она едва различима на фоне силуэта дерева. Волосы существа тёмные и прямые, заплетённые в длинные косы, одежда из тёмно –зелёной, как иголочки тиса, ткани. Его пальцы цепкие, как молодые побеги, и такие же проворные, глаза – краснее тисовых ягод. Тень склоняется над спящей, и Александре снится, что она оцарапала запястья ветвями старого дерева. Тот, кто живёт в корнях древнего дерева, знает, как брать понемногу, и оставаться в безопасности. Уедут эти люди, но будут новые. Так было всегда. И так будет.
13.10.2020
9. Запрещённый чеснок
Ресторан «Запрещённый чеснок» открылся всего полгода назад, но успел стать настоящей сенсацией для жителей и гостей города. А закрытые ужины для небольшого числа постоянных друзей заведения (владельцу не нравилось слово «клиент»), стали поводом для сплетен и мечтой местных светских львов и лиц. Правда, особенные гости ресторана замечали про себя, что накрашенные, крикливые и мало воспитанные тусовщики были скорее похожи на стайку наглых дворовых кошек.
Зная всё это, можно было понять волнение Сабины, когда Маэл пригласил её на закрытый ужин по случаю Самайна. Да, эти чудики (профессора, поэты, кто они там?), так и говорили: «Самайн», восторженно выдыхая незнакомое слово. Если при них заикнуться про тыквы, конфеты и костюм мумии, благородное собрание удар хватит. Предупреждая её об этом, Маэл так улыбнулся, зазывно и озорно. Сабине осталось только поздравить себя с тем, что она не бросила обхаживать такого парня, когда он строил из себя зануду и сухаря, в первые дни знакомства. Маэл много говорил о каких-то скучных книгах, и ещё более скучных мужиках, которые, как уяснила для себя Сабина, давно умерли, а перед тем написали тучу всего скучного и непонятного. Нет, она родилась не для того, чтобы над книжками сохнуть. Есть развлечения и получше. Например, предстоящий ужин. Можно будет даже продать какому-нибудь модному журналу информацию про то, чем там заняты эти снобы. Мысль о том, почему никто не сделал так до неё, в голове у Сабины не задержалась: дураки потому что. Проходя мимо учтивого швейцара в смокинге, она беспокоилась по поводу платья. Вообще-то она хотела надеть то маленькое, чёрное. Но Маэл настоял на длинном белом платье с многослойными юбками, высоким воротником и декольте, затянутым белой кисеёй. С таким монашеством Сабину примирили только розовые и белые жемчужинки, усеивавшие платье. Маэл сам убрал её волосы в высокую причёску. Теперь смотрится она что твоя королева.
Ресторан разочаровал её немного: всё респектабельное, но обычное. Панели из тёмного дерева на стенах, тёмная обивка кресел, белоснежные скатерти на маленьких столиках, и один огромный стол в центре зала, застеленный алой скатертью с кистями и каким-то узором. Большой стол пока пустовал, за маленькими сидели гости и что-то неторопливо обсуждали. Когда Маэл усадил Сабину за их столик, девушка ахнула. Столовые приборы и тарелки были из чистого золота, по виду. А если и нет, то золота в них больше, чем ей случилось видеть раньше за всю жизнь. Придя в себя, Сабина обратила внимание на содержимое тарелок, и недоумённо сморщилась: ломтики яблок, зёрна граната, а там что, сырое мясо? Фу, такое вообще нельзя есть! Маэл шепнул ей на ушко, что это только закуски, а главное блюдо – впереди. Сабина кивнула, но продолжала брезгливо смотреть на тонкие ломтики сырого мяса, пока Маэл шутя, скармливал ей с ладони зёрна граната. Она заскучала и сердито думала, что золотая вилка не так уж и хороша, если на неё нечего подцепить. Неожиданно Маэл потянул её к тому самому столу: «Хочу представить тебя собравшимся». Вот, хоть что-то интересное. Собравшиеся обступили стол и стоящих около него Маэла и Сабину. Какие у них у всех хищные, бледные лица и голодные глаза! Видимо, здесь не только чеснок исключён из меню. Нет, чего они так уставились? Что там сказал Маэл? «Сабина, друзья мои, наш сегодняшний праздничный ужин! Прошу испить!»
Как страшно! Какие у них всех острые зубы и хищные, цепкие пальцы, и глаза мерцают как свечки у гроба. Маэл точно такой же. Как она этого раньше не замечала? Сабина подавилась криком, когда множество холодных, сильных рук уложили её на красную скатерть с кистями.
10.Голодный туман
Деревня называлась Сизые Туманы. Анюта приехала в это глухое место на практику: собирать пословицы и поговорки Поволжья. Этнографическая практика не была предметом мечтаний будущей учительницы русского языка и литературы в обычной подмосковной школе. Население деревни при её приближении не стремились выказывать свои познания в народной мудрости. Редкие устойчивые выражения русского языка, специфические для данного района, носили исключительно нецензурный характер, и были предметом научного интереса другой кафедры ее родного ВУЗа. Пословицы из деревенских приходилось клещами тянуть, да и не интересовали они особенно Анюту. А выражение: «Чтоб тебя Сизый Туман взял!» занимало не на шутку. Этим выражением деревенские желали самого чёрного несчастья. Говорили эту странную фразу редко, полушёпотом и пугливо оглядываясь. Видимо, сами жители деревни верили в то, что крылось для них в странных словах. И делиться этим секретом с чужачкой никто не собирался. Заинтересовавшись, Анюта даже припомнила, какого цвета были те несколько туманов, которые она видела, живя в деревне. Туман, как туман – густой, белый и зябкий, осыпающийся крупной росой на сентябрьские луга. К концу практики Анюта поняла две вещи: отчёт нужно будет выдумывать, она рада, что больше никогда не увидит угрюмых людей из Сизых Туманов. Перед отъездом в город студентка долго не могла заснуть, задумчиво смотрела в темноту за окошком. И не сразу поняла, что нет больше темноты – есть сизое, как шкура седого зверя, марево тумана. Что-то смутное, сродни голоду дёрнуло Анюту за сердце. Она сама не знала, что найдёт там, в густом клубке из ночи и влаги, но знала, что должна идти. Накинув куртку, поспешно сунув ноги в сапоги, девушка выскочила за порог. Анюта шла как по ниточке. Она точно знала: где-то впереди есть она, которая нуждается в тепле и присутствии, в том, чтобы не быть одной. Мысли путались и подгоняли: «Она там одна. Быстрее! Да кто там, в тумане? Не важно. Просто иди». Анюте показалось, что она видит чью-то хрупкую фигурку сквозь космы тумана, слышит голос: «Я здесь. Помоги мне. Иди ко мне». Обе они резко вскрикнули от неожиданности, столкнувшись: Анюта и девочка лет десяти в болоньевой, шуршащей куртке. «Тётенька, потерялась я. А можно, я с вами к околице пойду? А то боязно. И мамка небось, ищет меня уже. Ой, всыпет!» Студентка рассеянно слушала девочку в синей куртке. Прошли они уже достаточно, но огней деревни не видно. Зато туман стал плотный как старое одеяло, противно лип к лицу и волосам. Девочка неожиданно и больно схватила Анюту за руку и потянула куда-то вниз, к жухлой осенней траве. «Ты что делаешь?» - вскрикнула она. На девушку смотрело узенькое серое личико, в тонкогубом рту мелькали острые, мелкие зубы и тёмный язык.
14.10.2020
11.Повелитель пауков
В воздухе витает слитный, тяжёлый аромат духов, чего-то мускусного, пряных благовоний. Вторят этим назойливым запахам влажное, зелёное, чуть горькое дыхание лилий в большой вазе у окна и что-то ещё, что-то медное, тяжёлое, как благовония, и, одновременно, влажное и органическое как оттенок воды и цветов. В глубине комнаты можно различить растянувшуюся в кресле женскую фигуру. Кожа восковистая и бледная, тёмные пряди волос закрыли лицо, в судорожно стиснутой правой руке опасная бритва. На теле тут и там виднеются порезы. Кровь собирается густыми каплями, но ни одного алого пятнышка нельзя разглядеть в тусклом свете ночника. Каждая капля крови, набухая, становится крохотным рубинового цвета паучком. Алым шнурком сотни паучков размечают белый ковёр, подоконник и скрываются во тьме ночи. Крохотные лапки несут их к безымянной могиле на городском кладбище – там заждался повелитель пауков. Не всякий охотник сам рыщет в ночи в поисках пищи. Кому-то её приносят слуги. Древнее существо ждёт в своей подземной норе нового глотка и памяти.
14.10.2020
12 Кровобоязнь
- Здравствуйте, Вадим. Давайте разберёмся, в чём ваша проблема? – терапевт улыбался ободряюще, с умеренным профессиональным оптимизмом.
- Доктор, вы не поверите… Я крови боюсь! Замучился уже: ни побриться нормально, ни поесть. Да я сам не свой при мысли: вдруг кровь из носа пойдёт? И что мне делать? Между прочим, в обморок от этого валюсь! – в голосе тощего, угловатого мужчины, пришедшего на приём к психологу прорезались неожиданно задиристые нотки.
- Ничего, это лёгкий случай гемофобии. Мы легко с ним справимся.
Три месяца спустя психолог уже не был так уверен в успехе. Чаще всего сеансы с Вадимом заканчивались тем, что пациента сдавали нервы, а у него - начинала сильно болеть голова. К тому же, разговорить Вадима не удавалось: «Вы уж сделайте как-нибудь, чтобы не боялся, и всё». Не помогали никакие методы, от гипноза до психодрамы. Чем дальше шло время, тем больше странный мужчина жаловался на сопутствующую раздражительность и чувство голода, утверждая, что они связаны с кровобоязнью, но не поясняя, как именно. Неизвестно, сколько бы так продолжалось, если бы психолог не порезал палец плотным листом бумаги. Вадим сгорбился в кресле, зашипел, как рассерженная змея, показал длинные клыки:
- Уууу, мозгоправ, издеваешься? Ты погоди, я подлечусь, и досуха тебя выпью!
Психолог моргнул, нервно обозрел пустой кабинет, рассеянно ущипнул себя за руку, тоскливо посмотрел на синяк, в зеркало, хмыкнул. Проекция там или нет, или галлюцинация, но крестик серебряный он себе купит. Как память о странном случае в практике. А вы что подумали?
14.10.2020
13. Холодное дыхание
Уна протёрла залепленные снегом глаза, проверила, на месте ли грубые рукавицы и вязанка хвороста. Как младшей и самой никчёмной в семействе, ей досталось идти за хворостом под крылом надвигающейся метели. Пока ещё снег был спокоен, лежал почти смирно, не мешал идти. То тут, то там белыми змейками вихрились края тропы. Опушка леса осталась позади, ветер дул всё сильнее, путался в полах плаща, тянул за вязанку хвороста назад, во тьму и холод. Девушка прищурилась, пытаясь разглядеть дозорные огни на частоколе вокруг деревни – далеко ли осталось идти? В темноте и позёмке и знакомый путь кажется новым. Пока Уна топталась на месте, её слуха коснулся неожиданный звук. Под санным полозом тихо шуршал снег, не фыркала лошадь, но заливался колокольчик на сбруе, да ещё что-то острое скребло по слежавшемуся снегу. Наверное, шипастыми подковами лошадь кована, вод и легко идёт по снегу – не трудится, и не слышно её издалека. Луна поднялась на небо – тоже хотела посмотреть на позднего путника. Дорога тут одна – в родное селение Уны (и через него дальше, на торжище), значит, можно напроситься в провожатые, да на постой зазвать богатого гостя. Бедные свои две ноги утруждают, а не чужие четыре. Со стороны леса показались лёгкие, изящные сани, возница небрежно прихватил вожжи одной рукой, второй придерживал на голове капюшон плаща. Уна так и застыла с боку от тропы, её пронзил такой холод, что ни с каким морозом не сравнится. В лёгкие сани был впряжён огромный серый, ростом с некрупную лошадь. Зверь упёрся передними лапами в тропу, замедляя бег, вывалил алый язык, понурился в упряжи, словно рабочая скотина. А возница и того страшнее, чем его «конёк». Раньше Уна не видала Сынов Кайлех, но слышать про них слышала. Белы они, как первый снег, глаза – как далёкие огни, что горят на могилах в дурные ночи. Сердца Сынов Кайлех мудрые, холодные и безжалостные, словно змеи. Что человеку жизнь, то им шутки да безделицы. И сама она не заметила, как устроили её в санях, как накрыли полой белого плаща, как стелется снежный простор под волчьим скоком. Глаза рядом с ней – колдовские хищные огни. И дыхание Сына Кайлех замораживает сердце, тяжелит кости, ложится на побелевшие щёки. Спи, девушка, спи. Не близко родные материнские чертоги в самом сердце выстывших гор, есть время уснуть теплу и горячей человеческой крови, которую так приятно тянуть из остывающих жил. Будет время проснуться ещё одной прислужнице во владениях Зимы.
14.102020
Кайлех - кельтская богиня, олицетворение погоды, богиня – старуха, колдунья. Часто соотносится с зимой и зимними метелями. Всё остальное – чистая отсебятина.
14. Остановить сердце
Страница из дневника или фрагмент не отправленного письма. Найден на книжных торгах в N. Автора установить не удалось.
«Ты – ровесник этого века, взбалмошного, яркого, опасного и пустого, несмотря на потуги казаться полным смыслов, явлений и событий. Ты и твой век – две пустые, громко звучащие погремушки, имеющие наглость полагать, что тщеславие служит заменой красоте и уму. Я старше, намного старше, чем твой ограниченный, зажатый в тисках современного тебе представления о мире вокруг, ум может вообразить. Я – тоже дитя своего века, но отнюдь не того, откуда ты, моё сокровище. Понимая про тебя всё, я не могла не любить твою энергию, яркую улыбку, абсолютную уверенность в том, что ты – лучшее, что могло случится с этим миром. Не эта пустая мишура заставляла меня терпеть твои капризы, грубость и невнимание. У тебя есть сокровище, мой Тео, о котором ты и не знаешь. Владеешь кладом, ничего не зная о его ценности. Ум можно воспитать. Красоте – обучить. Доброту – привить. Но никому не под силу сделать дурное вино изысканным. Твоя кровь, мой былой возлюбленный, питательная, яркая и полная жизни, была именно таким вином. Ты старательно травил себя любым вошедшим в моду ядом, и этим страшно меня злил. И всё же оставалась рядом, платила твои долги и решала твои «затруднения». Но тебе было мало, дурачок. Ты решил найти себе подружку попроще, своего круга, так сказать. А найдя, попытался прибрать к рукам некоторые дорогие моему сердцу вещи, чтобы безбедно зажить где-нибудь подальше от меня и моих «нравоучений». Бедняжка Тео, ты считаешь, что отлично справился. Развлекайся, малыш, а я подумаю, в какой момент лучше остановить твоё жалкое сердце».
15.10.2020
15. Вампир - веган
Над стойкой забегаловки мигала неоновая вывеска, её судорожные кривляния вызывали мигрень пополам с сожалением. От бара «Игривая вишенка» хотелось сбежать немедленно, как и от красно –зелёного мельтешения вывески, но Макс застрял тут надолго. Он лениво потягивал из стакана кокосовое молоко отвратительного качества. Консервированное. Да ещё и восстановленное. Такой дрянью только тараканов морить, а они её людям предлагают! Скоро терпение Макса лопнет, и он махнёт на Гавайи, или где там растут эти несчастные кокосы? Собственно, всё равно, где именно, лишь бы не здесь, подальше от скуки, случайных денег, случайных друзей и отвратительного кокосового молока. Макс был этическим вегетарианцем очень строгого толка. Его большая семья очень сильно не одобряла выбор Макса, и не поддерживала его – «пусть сначала одумается». Вот и получалось, пока сверстники получают престижное образование и хорошую работу, ни в чём себе не отказывая, он вынужден браться за любую работу от стрижки кустов до младшего помощника хироманта в провинциальном городишке. Стричь кусты проще, но и платят меньше. Зато, кусты не выносили мозг и не придирались, как мистер Сондерс. Предаваясь своим невесёлым мыслям, Макс не сразу заметил бойкую девушку в ядовито – оранжевом платье с копной кудрей – пружинок. Через три часа и ещё полтора стакана отвратительного молока он знал о собеседнице если не всё, то очень много. Работает в местном архиве «больше с бумагами, чем с людьми», немного гадает на картах Таро, верит в Мировую Революцию и контакты с инопланетянами.
Макса прорвало:
- Знаешь, Мелани, я, конечно, не маленький зелёный человечек из космоса, но тоже немного… того.
- С причудами? Может, ты слышишь духов, или что-то вроде?
- Да ну, какие духи! Скажешь тоже. Я – веган.
- О, это сейчас в моде. Вас таких много.
- Людей – много. А я – вампир.
Макс продемонстрировал клыки и прочий зубной ряд, больше смахивающий на садистского вида пилку, чем на нормальные человеческие зубы. Для верности он даже цапнул себя за палец, чтобы показать, как быстро затягивается ранка.
- Как же ты без крови, мяса и всего такого?
- Всё просто. Кокосовое молоко по составу близко к плазме крови человека. На нём можно существовать. Довольно сносно. Послушай, это же дикость и прошлый век, когда один разумный вид кусает другой разумный вид, чтобы не умереть с голоду!
- И что, никогда не хотелось попробовать… то, что пьют другие? – Мелани чему-то улыбалась.
- Пил я эту вашу кровь! Донорскую. Склизко, вязко, противно и не этично. А ещё, всё равно, я не наедаюсь. - Макс сам опешил от вырвавшегося признания.
- Слушай, у меня дедуля разводит отличных кур. Это, конечно, не люди, но и не кокосы. Иногда полезно пробовать что-то новое и натуральное – Мелани подмигнула Максу.
15.10.2020
17. Вечная ночь космоса
Гедеон любил ночь. Ему нравилось мягкое, осторожное движение ветра в темноте, отсутствие назойливого света, пристальный взгляд фонарей и подслеповатое мигание окон, торопливый шорох чьих-то шагов на соседней улице, сложное сплетение запахов, которые можно перебирать не торопясь, как шёлковые нити в гобелене. Странствуя от одного заката к другому, Гедеон не сразу заметил, как изменился мир. Росли города, горы, леса и пустоши превратились в анахронизм. Люди всерьёз поверили в то, что мир ими изучен и покорён. Их кровь стала пресной и водянистой, такой же, как монотонная жизнь внутри городов. Вампиру не было до этого никакого дела. Но что-то тревожило его, отравляло радость от редких ночных охот, мешало вспоминать мир таким, каким он был во дни юности Гедеона. Люди, совершенно этого не заметив, изгнали из мира ночь. В городах она выцвела до бледного призрака, распятого в сиянии витрин, окон, рекламных вывесок и подсветки всего, что только возможно подсветить. Почувствовав себя странно беззащитным, Гедеон поспешил прочь от городов и их зарева, но и за пределами человеческих обиталищ ночь была серой, расчерченной огнями, кишащей людьми. В отчаянии он обратил взгляд в небо, туда, где едва виднелась увядшая луна, и нашёл решение. Гедеон покинул Землю. Там, в глубинах космоса, он обрёл ночь, которую прежде не знал. Всевластную, абсолютную, лишённую границ, царственную. Звёзды – не больше, чем горсть ярких блёсток на её черноте. Одиночество и холодная, вечная ночь за пределами обжитого людьми мира, вернули Гедеону полноту восприятия и остроту инстинктов. В личном дневнике, который был начат на глиняной табличке, продолжился на папирусе и пергаменте, чернильным ручейком перетёк на бумагу, а теперь синим огоньком мерцал в глубине информационного кристалла, вновь появились планы и мысли. Всё, что теперь нужно Гедеону, это найти в своих странствиях забытую самими людьми колонию землян, сохранивших простые, первозданные чувства и кровь, в которой нет ничего, что портило бы её вкус.
16.10.2020
1. Тысяча лет одиночества
Случалось ли тебе, мой друг, надолго оставаться совершенно одному? В стенах дома и в толпе. Рядом с теми, кто почитает себя твоими ближними и кичиться тем, что знает о тебе всё? На самом деле, знание у таких людей не идёт дальше того, что ты не любишь болтовни, солнечного света и зелёных, кислых яблок. А одиночество, прогулки в мягких осенних сумерках и отдалённый привкус дыма в холодном воздухе, тебе, напротив, по сердцу. И на этом основании добрые люди заключают, что им всё известно. Смешно, если бы не казалось грустным.
Случалось ли тебе, мой нечаянный слушатель, вышивать жёсткой серебряной нитью плотный, чёрный бархат. Острая игла ныряет в темноту, и возникает то тут, то там, оставляя неясные следы. То, как я живу, немного похоже на то, как игла зарывается в бархат. Мелькну на свету и снова в тень. Думаете, юноша, так жить любопытно и даже приятно? Как, «вам уже тридцать»? Оставьте, всего лишь щепотка того песка в часах столетий, который отмерен мне. Так что, имею полное право титуловать вас юношей. Разве молодость и конечность жизни не придают вам прелести и шарма? Словей таких не знаете? Уберите же свой глупый нож! Право, меня грабили и более элегантные особы. Иногда даже успешно. На улицах вечного города Рима ещё при императоре Каракалле меня пытался избавить от сорока сестерциев шустрый ливиец, с глазами, как маслины, с чудной, смуглой, вызолоченной солнцем кожей... Кровь его отдавала потом, виноградным вином не самого лучшего сорта и страхом. Что же вы так побледнели при виде клыков? Я кусаюсь совсем не больно и ловко. Кровь - вот что согревает моё тысячелетнее одиночество.
1.10.2020.
-
2. Древний ребёнок
Эти маленькие ножки босыми бегали по зелёным лугам, когда люди ещё не умели строить жилища из камней и брёвен. Эти золотистые кудри венчала священная омела на праздниках в честь богов, которых помнят только угрюмые профессора истории. Эти зелёные, яркие глаза с удивлением следили за тем, как меняется мир. Тонкие, нежные пальчики с удовольствием разглаживали платья и ленты разных фасонов и цветов. Мир рос, жил и менялся, не смея прикоснуться ребёнку, чья красота совершенна. Древнее дитя впитало в себя мир и его чудеса, научилось таиться среди домов и в паутине улиц так же ловко, как и среди лесных теней. Сменило древние капища на блистающие модные гостиные, почтительных жрецов на свиту расторопных нянек и гувернанток. Случается, там, где обретается прекрасное дитя, начинается таинственная эпидемия, уносящая жизни детей, девушек и юных поэтов. Рано или поздно, в изукрашенный жемчужинками и обитый белым атласом гроб ложится и дитя, с которого всё началось. Если и увидит кто в ночи открытую могилу и всадника, спешно уносящего на седле некую ношу, то об этом знает только ущербный месяц, нетопыри да тонкий, железистый запах, разлитый в темноте.
2.10.2020.
3. Пять пробирок с кровью
Джерри всегда был несколько рассеянным. Не слишком, но иногда память его серьёзно подводила. Он потому и пошёл в ассистенты к профессору Хансену, что тот никогда не суетился и не подгонял. Сейчас Джерри занимался тем, что высунув кончик языка от усердия, наклеивал бирочки на пробирки с кровью. Что он там такое клеил, Джерри не особо вникал. Подработка интересовала его куда больше, чем медицинские исследования. Всё законно, по гранту от какого-то заграничного учёного. Чего тут разбираться? Изучают, вроде бы, устойчивость к какому-то редкому заболеванию крови. Джерри задумался о том, как чудесно будет после работы пригласить на свидание Кристи, и пробирка выскользнула из пальцев, разлетевшись по кафельному полу сложным узором из стекла и алых брызг. Первое, что пришло ему в голову, быстренько набрать в пустую пробирку своей крови, прикрутить бирочку с неразборчивыми каракулями, а там профессор пусть сам разбирается. Испортился образец, или выдал странную реакцию - бывает. Очень уж не хотелось отчитываться за собственные кривые руки.
К счастью, пустая пробирка нашлась, а брать кровь на анализ Джерри умел. Аккуратно пристроив пробирку рядом с остальными, он обратил своё внимание на то, что осталось от первоначальной пятой пробирки. Джерри практически справился с задачей,когда длинный, прозрачный осколок впился ему в палец. Шипя и ругаясь, он извлёк злосчастное стекло, налепил пластырь, закрыл кабинет на ключ и отправился на свидание.Джерри щурился на фонари и довольно облизывал чуть заострившиеся клыки, сам того не замечая. Ночь обещает быть интереснее, чем он может подумать.
2.10.2020
4. Бархатный плащ
Бледная ладонь плавно ложится на чёрный бархат, оглаживает, сминает, перебирает. Острые ногти оставляют на ткани призрачные штрихи там, где потревожили густой ворс. Словно извиняясь, чуткие подушечки пальцев выглаживают нечаянные следы. Привычным жестом скрепить послушную ткань потемневшей серебряной брошью с рубином, брызжущим алыми бликами. Любой ценитель отдал бы за такой камень жизнь. Что ж, многие и отдали. Брошь покупали, крали, вымаливали в подарок. Но она всегда возвращалась к прежнему владельцу. Что-то успокоительное и почти нежное есть в том, как она давит на горло сквозь бархат. Обо всём этом рассеяно думает тот, на чьих плечах лежит плащ. Бумаги, письма и даже счета. От всего этого бессмертие не спасает. Напротив, они имеют свойство накапливаться. Всё чаще раздаётся нетерпеливое постукивание пальцев, ночную тишину тревожат резкие вздохи. Голод заявляет свои права. Плечи под чёрной тканью напрягаются. Стремительное движение - тяжёлые створки французского окна распахиваются, впуская в комнату ночной ветер, напоённый ароматом цветов, сигаретного дыма, бензина, дорогих духов, отбросов, пластика, звериной шерсти. Все эти запахи случайны. Они могут занимать и развлекать. Сейчас они – досадная помеха. Мир сужается до единственной алой нити, солёной, медной, с особенным, неповторимым оттенком. Люди так же уникальны, как и дорогое, редкое вино. Владелец плаща никак не может понять, что мешает самим живущим осознать простую и непреложную истину. От чего они так дёшево ценят алое вино, текущее по их венам, так охотно идут в его хватку, под сень бархатного плаща? Фиал этой ночи ведёт себя как все. Заворожённо смеётся, сверкает густо подведёнными глазами, бесстыдно демонстрирует высокую шею с россыпью мелких тёмных родинок. Дорогому вину – дорогой сосуд. Она нетерпеливо вздрагивает, когда чёрные полы плаща укутывают её, покорно замирает в руках, щедро отдавая тепло жизни, чувств, надежд и солнечного света. Бережно опуская тело на скамейку в парке, закрывая ранки на горле каплей своей несговорчивой, тёмной крови, он думает: «Каждый из вас – свет, что питает мою тьму. Лоза, пожатая виноградарем. Свет и лоза, которым неведома собственная ценность». А вот ему, цена бессмертия прекрасно известна.
10.10.2020.
5. Поцелуй под луной
Полная луна залила светом всё вокруг, разделила мир на серебро и тьму. Две пары глаз неотрывно смотрят на её сияние. Два создания, несхожих между собой ничем, кроме привычки ходить по чужим следам и брать то, что им не предназначено, купаются в лунном сиянии. Цепкие пальцы стискивают холку огромного зверя, чью масть трудно различить при луне. Из пасти волчицы доносится недовольное ворчание. Грубое пожатие немедленно сменяется ласковым почёсыванием: «Я ведь нервничаю не меньше твоего. Тебе кто угодно сгодится, а я с ума скоро сойду в глуши на диете из крыс и оленей. Не смотри на меня так. Не прямо сейчас. Что? Шаги?»
Динка клянёт себя за то, что согласилась идти в этот дурацкий поход. Ну какой ей лес? Она и в соседнем квартале умудряется заплутать. Да чтоб пусто было этому черничнику, и тому ядрёному коктейлю, после которого она отправилась гулять при луне. Бормоча себе под нос ругательства, девушка сама не заметила, как вышла к сторожке на берегу лесного озера. На высоком крыльце сидел мужик, лесник, или кто он там. Рядом беспокойно переступала с лапы на лапу огромная собака. Динка в них разбиралась плохо. Не рычит, и ладно. А ей бы сейчас в тепло, под крышу, и пожрать да дорогу спросить. Здороваясь с приветливым лесником, девушка не знала, что приняла судьбоносное решение, после которого все её неприятности останутся позади. Часом позже радушный обитатель уединённого дома, помолодевший, счастливый, смотрел, как на траве возле дома серый зверь играет с обглоданной костью. Рычание и хруст костей сменились тихим, горловым смешком. Нагая, перемазанная в крови и травяном соке женщина шагнула к мужчине, ласково потёрлась лбом о его плечо, игриво взяла за подбородок, потянулась с поцелуем, умело избегая острых клыков. Кто там придумал, что вампир с оборотнем плохо уживаются? Врут.
6. Угощение или жизнь
Джексонвиль уже перерос статус богом забытой дыры, но стать городом ему оказалось не под силу. Одно из сонных, ничем не примечательных пятен на карте страны. Горстка домиков, скучившаяся около заправки и ресторана, как цыплята вокруг наседки. В школу, на работу и за покупками приходилось ездить в соседний городишко. И даже мэрия находилась в простом деревянном коттедже, крашенном жёлтой краской, что довершало сходство с цыплёнком. Поговаривали, что у города древняя история, но пожар, случившийся в начале двадцатого века, всё уничтожил. О былой славе (если её только не выдумали местные историки –энтузиасты), напоминали только невнятные руины старинного дома на холме. Никакие тёмные силы в нём не водились, если не считать таковыми бездомных и енотов. Никто не обращал на развалюху никакого внимания, пока город не всколыхнул слух, что руины на холме кто-то купил у мэрии за изрядную сумму, и собирается восстанавливать. К удивлению всего города, слухи оказались правдивыми: к исходу лета развалюха сменилась несколько претенциозным коттеджем в неоготическом стиле. Острая крыша, стрельчатые окна и розарий вызывали у жителей любопытство. По вечерам за пивом и барбекю бились об заклад, дойдёт ли дело до горгулий у входной двери? Не дошло. Хозяина бывших развалин в городе не особенно жаловали и с усмешкой называли мистер Адамс. Нелюдимый мужчина неопределённой внешности и возраста удивил насмешников тем, что начал откликаться на прозвище. Так прошёл первый месяц осени, а с наступлением октября Джексонвиль охватила предпраздничная суета. Городок захватили тыквы и пластиковые скелеты, костюмы супер героев, магов и зомби. Последняя ночь октября выдалась не по сезону тёплой и лунной. В воздухе колыхалось ожидание недобрых чудес, ароматы яблок в карамели, тыквенного пирога и конфет.
Джейк и Дженис были наказанием божиим для жителей городка, заводилами и нарушителями спокойствия. Взрослые говорили, что им и нечисть на Хэллоуин не нужна. У них есть своя – неугомонные брат и сестра. Дженис было семнадцать, Джейку – на два года меньше, и оба они были слишком взрослыми для того, чтобы «вымогать сладости». Но не в этом году. Брату с сестрой очень хотелось сунуть нос в таинственный дом на холме и узнать, как поживает мистер Адамс. Джейк вытащил из кладовки тесноватый ему костюм Супермена, а Дженис погуще подвела глаза, растрепала волосы, нацепила на шею анкх, и заявила, что сойдёт за ведьму. Азартно посмеиваясь, брат и сестра выскочили из дома и направились к дому на холме. Их нашли только утром. На окраине городка, далеко от особняка на холме. Оба подростка были напуганы, ничего не помнили о прошлой ночи и только несли какую-то околесицу про алые, голодные розы, острые зубы и ночной ветер. Разбираться особ не стали, наверняка, нанюхались или накурились чего-то. Ох уж эта молодёжь. Брат и сестра навсегда покинули Джексонвилл сразу после окончания школы: но и вдалеке от дома на холме и его роз их сны тревожил вкрадчивый, глубокий голос, шепотом вопрошающий: «Угощение или жизнь?»
11.102020
7. Шаги за спиной
Шаги за спиной. Что может быть привычнее? Топот человеческих ног, мягкая походка кошек, цокот собачьих когтей – это пульс города, который не утихает никогда. Ни днём, ни ночью. Днём никто и не замечает его. Ночью всё иначе. Пульс города редкий, лихорадочный, словно у больного при смерти. Идя по тёмным улицам от одного островка искусственного света до другого, мы чутко прислушиваемся к шагам. Не подстраивается ли незнакомец под наши шаги? Не роятся ли в его голове тёмные мысли? Не за нами ли он идёт, скрываясь в тенях от редких деревьев, мусорных баков и рекламных щитов?
Ночью городской парк кажется опасной, незнакомой громадой. Деревья угрожающе выставляют ветки, случайный птичий вскрик отзывается мурашками и тошным ощущением где-то в груди. И уже не такими приветливыми кажутся дорожки, залитые светом фонарей, посыпанные мелким, белым песком. Кажется, что это нити клубочка злой колдуньи, намеренно подброшенного простаку. С такими (или примерно такими мыслями) торопится через парк припозднившаяся прохожая. Независимый вид, уверенная походка, резкие черты лица, кудрявые волосы песочного цвета, стянутые в пучок, неброская и удобная одежда. Ничего необычного – просто ещё одна капелька в каменных венах города, выстукивающая лихорадочный пульс. Чужие шаги за спиной не насторожили женщину. Злоумышленники не ходят так уверенно, не ставят ногу так, что песок скрипит под ногой сварливо и чётко. Тем более, не нападают тогда, когда до оживлённого проспекта пол шага. Женщина остановилась под фонарём, пропуская вперёд обладателя уверенной походки. Шаги приближались, из-за деревьев вынырнула молодая девушка, яркая, угловатая и совершенно точно не опасная. Высокие ботинки, мешковатое длинное платье с принтом из светящихся в темноте косточек, неестественно – красный цвет волос и густо подведённые глаза. К тому же, девица была одна.
- Эй, подруга, закурить есть?
Топтавшаяся под фонарём женщина подумала, что можно быть и вежливее, но хрипловатый, голос завораживал и располагал к его обладательнице. Она нашарила в кармане помятую пачку, протянула яркой девице. Незнакомка тряхнула огненными волосами, показала в широкой улыбке клыки и потянулась мимо предложенных сигарет к открытому горлу в расстёгнутом вороте рубашки. В голове у добычи крутилась дурацкая мысль: «Может быть, клыки накладные?»
11.10.2020
8. Тень на стене
- Мама, я опять плохо спала этой ночью. Дурацкое дерево шуршит и ломится ко мне в окно. И тени от него странные… Мне страшно.
- Такая большая девочка, и боится? Александра, тебе уже пятнадцать. Не поздновато ли для того, чтобы бояться деревьев и темноты?
Сочтя разговор оконченным, мать выходит их комнаты, оставив девочку наедине с её смутными страхами. Может быть, и правда, ничего такого нет в этом дереве? Ну тис. Старый, разлапистый, нависающий над их новым домом. Это дерево, оно какое-то ценное, потому что очень старое. Ему тысяча лет, или больше. Покупая дом, мама даже подписывала какую-то бумагу, запрещающую им рубить дерево. Александра не может нормально спать и, может, сошла с ума. Ерунда, никто ещё не сошёл с ума из-за глупого дерева! А спит она плохо потому, что место новое и непривычное.
Ночью тис становится больше, словно пододвигается к окну, скребётся своими ветвями в стекло. Яркие, красные ягоды блестят, отражая свет настольной лампы, они похожи на россыпь внимательных глаз. Тёмные тени там, где свет от лампы не попадает на них, расплылись как пятна зрачков. Девочка ворочается на кровати и не может отвести взгляд от дерева за окном, поэтому не видит, как меняется его тень на стене. Там, где раньше можно было различить только очертания ствола и веток, теперь появляется высокая и тонкая, сухая как ветка, фигура. Она едва различима на фоне силуэта дерева. Волосы существа тёмные и прямые, заплетённые в длинные косы, одежда из тёмно –зелёной, как иголочки тиса, ткани. Его пальцы цепкие, как молодые побеги, и такие же проворные, глаза – краснее тисовых ягод. Тень склоняется над спящей, и Александре снится, что она оцарапала запястья ветвями старого дерева. Тот, кто живёт в корнях древнего дерева, знает, как брать понемногу, и оставаться в безопасности. Уедут эти люди, но будут новые. Так было всегда. И так будет.
13.10.2020
9. Запрещённый чеснок
Ресторан «Запрещённый чеснок» открылся всего полгода назад, но успел стать настоящей сенсацией для жителей и гостей города. А закрытые ужины для небольшого числа постоянных друзей заведения (владельцу не нравилось слово «клиент»), стали поводом для сплетен и мечтой местных светских львов и лиц. Правда, особенные гости ресторана замечали про себя, что накрашенные, крикливые и мало воспитанные тусовщики были скорее похожи на стайку наглых дворовых кошек.
Зная всё это, можно было понять волнение Сабины, когда Маэл пригласил её на закрытый ужин по случаю Самайна. Да, эти чудики (профессора, поэты, кто они там?), так и говорили: «Самайн», восторженно выдыхая незнакомое слово. Если при них заикнуться про тыквы, конфеты и костюм мумии, благородное собрание удар хватит. Предупреждая её об этом, Маэл так улыбнулся, зазывно и озорно. Сабине осталось только поздравить себя с тем, что она не бросила обхаживать такого парня, когда он строил из себя зануду и сухаря, в первые дни знакомства. Маэл много говорил о каких-то скучных книгах, и ещё более скучных мужиках, которые, как уяснила для себя Сабина, давно умерли, а перед тем написали тучу всего скучного и непонятного. Нет, она родилась не для того, чтобы над книжками сохнуть. Есть развлечения и получше. Например, предстоящий ужин. Можно будет даже продать какому-нибудь модному журналу информацию про то, чем там заняты эти снобы. Мысль о том, почему никто не сделал так до неё, в голове у Сабины не задержалась: дураки потому что. Проходя мимо учтивого швейцара в смокинге, она беспокоилась по поводу платья. Вообще-то она хотела надеть то маленькое, чёрное. Но Маэл настоял на длинном белом платье с многослойными юбками, высоким воротником и декольте, затянутым белой кисеёй. С таким монашеством Сабину примирили только розовые и белые жемчужинки, усеивавшие платье. Маэл сам убрал её волосы в высокую причёску. Теперь смотрится она что твоя королева.
Ресторан разочаровал её немного: всё респектабельное, но обычное. Панели из тёмного дерева на стенах, тёмная обивка кресел, белоснежные скатерти на маленьких столиках, и один огромный стол в центре зала, застеленный алой скатертью с кистями и каким-то узором. Большой стол пока пустовал, за маленькими сидели гости и что-то неторопливо обсуждали. Когда Маэл усадил Сабину за их столик, девушка ахнула. Столовые приборы и тарелки были из чистого золота, по виду. А если и нет, то золота в них больше, чем ей случилось видеть раньше за всю жизнь. Придя в себя, Сабина обратила внимание на содержимое тарелок, и недоумённо сморщилась: ломтики яблок, зёрна граната, а там что, сырое мясо? Фу, такое вообще нельзя есть! Маэл шепнул ей на ушко, что это только закуски, а главное блюдо – впереди. Сабина кивнула, но продолжала брезгливо смотреть на тонкие ломтики сырого мяса, пока Маэл шутя, скармливал ей с ладони зёрна граната. Она заскучала и сердито думала, что золотая вилка не так уж и хороша, если на неё нечего подцепить. Неожиданно Маэл потянул её к тому самому столу: «Хочу представить тебя собравшимся». Вот, хоть что-то интересное. Собравшиеся обступили стол и стоящих около него Маэла и Сабину. Какие у них у всех хищные, бледные лица и голодные глаза! Видимо, здесь не только чеснок исключён из меню. Нет, чего они так уставились? Что там сказал Маэл? «Сабина, друзья мои, наш сегодняшний праздничный ужин! Прошу испить!»
Как страшно! Какие у них всех острые зубы и хищные, цепкие пальцы, и глаза мерцают как свечки у гроба. Маэл точно такой же. Как она этого раньше не замечала? Сабина подавилась криком, когда множество холодных, сильных рук уложили её на красную скатерть с кистями.
10.Голодный туман
Деревня называлась Сизые Туманы. Анюта приехала в это глухое место на практику: собирать пословицы и поговорки Поволжья. Этнографическая практика не была предметом мечтаний будущей учительницы русского языка и литературы в обычной подмосковной школе. Население деревни при её приближении не стремились выказывать свои познания в народной мудрости. Редкие устойчивые выражения русского языка, специфические для данного района, носили исключительно нецензурный характер, и были предметом научного интереса другой кафедры ее родного ВУЗа. Пословицы из деревенских приходилось клещами тянуть, да и не интересовали они особенно Анюту. А выражение: «Чтоб тебя Сизый Туман взял!» занимало не на шутку. Этим выражением деревенские желали самого чёрного несчастья. Говорили эту странную фразу редко, полушёпотом и пугливо оглядываясь. Видимо, сами жители деревни верили в то, что крылось для них в странных словах. И делиться этим секретом с чужачкой никто не собирался. Заинтересовавшись, Анюта даже припомнила, какого цвета были те несколько туманов, которые она видела, живя в деревне. Туман, как туман – густой, белый и зябкий, осыпающийся крупной росой на сентябрьские луга. К концу практики Анюта поняла две вещи: отчёт нужно будет выдумывать, она рада, что больше никогда не увидит угрюмых людей из Сизых Туманов. Перед отъездом в город студентка долго не могла заснуть, задумчиво смотрела в темноту за окошком. И не сразу поняла, что нет больше темноты – есть сизое, как шкура седого зверя, марево тумана. Что-то смутное, сродни голоду дёрнуло Анюту за сердце. Она сама не знала, что найдёт там, в густом клубке из ночи и влаги, но знала, что должна идти. Накинув куртку, поспешно сунув ноги в сапоги, девушка выскочила за порог. Анюта шла как по ниточке. Она точно знала: где-то впереди есть она, которая нуждается в тепле и присутствии, в том, чтобы не быть одной. Мысли путались и подгоняли: «Она там одна. Быстрее! Да кто там, в тумане? Не важно. Просто иди». Анюте показалось, что она видит чью-то хрупкую фигурку сквозь космы тумана, слышит голос: «Я здесь. Помоги мне. Иди ко мне». Обе они резко вскрикнули от неожиданности, столкнувшись: Анюта и девочка лет десяти в болоньевой, шуршащей куртке. «Тётенька, потерялась я. А можно, я с вами к околице пойду? А то боязно. И мамка небось, ищет меня уже. Ой, всыпет!» Студентка рассеянно слушала девочку в синей куртке. Прошли они уже достаточно, но огней деревни не видно. Зато туман стал плотный как старое одеяло, противно лип к лицу и волосам. Девочка неожиданно и больно схватила Анюту за руку и потянула куда-то вниз, к жухлой осенней траве. «Ты что делаешь?» - вскрикнула она. На девушку смотрело узенькое серое личико, в тонкогубом рту мелькали острые, мелкие зубы и тёмный язык.
14.10.2020
11.Повелитель пауков
В воздухе витает слитный, тяжёлый аромат духов, чего-то мускусного, пряных благовоний. Вторят этим назойливым запахам влажное, зелёное, чуть горькое дыхание лилий в большой вазе у окна и что-то ещё, что-то медное, тяжёлое, как благовония, и, одновременно, влажное и органическое как оттенок воды и цветов. В глубине комнаты можно различить растянувшуюся в кресле женскую фигуру. Кожа восковистая и бледная, тёмные пряди волос закрыли лицо, в судорожно стиснутой правой руке опасная бритва. На теле тут и там виднеются порезы. Кровь собирается густыми каплями, но ни одного алого пятнышка нельзя разглядеть в тусклом свете ночника. Каждая капля крови, набухая, становится крохотным рубинового цвета паучком. Алым шнурком сотни паучков размечают белый ковёр, подоконник и скрываются во тьме ночи. Крохотные лапки несут их к безымянной могиле на городском кладбище – там заждался повелитель пауков. Не всякий охотник сам рыщет в ночи в поисках пищи. Кому-то её приносят слуги. Древнее существо ждёт в своей подземной норе нового глотка и памяти.
14.10.2020
12 Кровобоязнь
- Здравствуйте, Вадим. Давайте разберёмся, в чём ваша проблема? – терапевт улыбался ободряюще, с умеренным профессиональным оптимизмом.
- Доктор, вы не поверите… Я крови боюсь! Замучился уже: ни побриться нормально, ни поесть. Да я сам не свой при мысли: вдруг кровь из носа пойдёт? И что мне делать? Между прочим, в обморок от этого валюсь! – в голосе тощего, угловатого мужчины, пришедшего на приём к психологу прорезались неожиданно задиристые нотки.
- Ничего, это лёгкий случай гемофобии. Мы легко с ним справимся.
Три месяца спустя психолог уже не был так уверен в успехе. Чаще всего сеансы с Вадимом заканчивались тем, что пациента сдавали нервы, а у него - начинала сильно болеть голова. К тому же, разговорить Вадима не удавалось: «Вы уж сделайте как-нибудь, чтобы не боялся, и всё». Не помогали никакие методы, от гипноза до психодрамы. Чем дальше шло время, тем больше странный мужчина жаловался на сопутствующую раздражительность и чувство голода, утверждая, что они связаны с кровобоязнью, но не поясняя, как именно. Неизвестно, сколько бы так продолжалось, если бы психолог не порезал палец плотным листом бумаги. Вадим сгорбился в кресле, зашипел, как рассерженная змея, показал длинные клыки:
- Уууу, мозгоправ, издеваешься? Ты погоди, я подлечусь, и досуха тебя выпью!
Психолог моргнул, нервно обозрел пустой кабинет, рассеянно ущипнул себя за руку, тоскливо посмотрел на синяк, в зеркало, хмыкнул. Проекция там или нет, или галлюцинация, но крестик серебряный он себе купит. Как память о странном случае в практике. А вы что подумали?
14.10.2020
13. Холодное дыхание
Уна протёрла залепленные снегом глаза, проверила, на месте ли грубые рукавицы и вязанка хвороста. Как младшей и самой никчёмной в семействе, ей досталось идти за хворостом под крылом надвигающейся метели. Пока ещё снег был спокоен, лежал почти смирно, не мешал идти. То тут, то там белыми змейками вихрились края тропы. Опушка леса осталась позади, ветер дул всё сильнее, путался в полах плаща, тянул за вязанку хвороста назад, во тьму и холод. Девушка прищурилась, пытаясь разглядеть дозорные огни на частоколе вокруг деревни – далеко ли осталось идти? В темноте и позёмке и знакомый путь кажется новым. Пока Уна топталась на месте, её слуха коснулся неожиданный звук. Под санным полозом тихо шуршал снег, не фыркала лошадь, но заливался колокольчик на сбруе, да ещё что-то острое скребло по слежавшемуся снегу. Наверное, шипастыми подковами лошадь кована, вод и легко идёт по снегу – не трудится, и не слышно её издалека. Луна поднялась на небо – тоже хотела посмотреть на позднего путника. Дорога тут одна – в родное селение Уны (и через него дальше, на торжище), значит, можно напроситься в провожатые, да на постой зазвать богатого гостя. Бедные свои две ноги утруждают, а не чужие четыре. Со стороны леса показались лёгкие, изящные сани, возница небрежно прихватил вожжи одной рукой, второй придерживал на голове капюшон плаща. Уна так и застыла с боку от тропы, её пронзил такой холод, что ни с каким морозом не сравнится. В лёгкие сани был впряжён огромный серый, ростом с некрупную лошадь. Зверь упёрся передними лапами в тропу, замедляя бег, вывалил алый язык, понурился в упряжи, словно рабочая скотина. А возница и того страшнее, чем его «конёк». Раньше Уна не видала Сынов Кайлех, но слышать про них слышала. Белы они, как первый снег, глаза – как далёкие огни, что горят на могилах в дурные ночи. Сердца Сынов Кайлех мудрые, холодные и безжалостные, словно змеи. Что человеку жизнь, то им шутки да безделицы. И сама она не заметила, как устроили её в санях, как накрыли полой белого плаща, как стелется снежный простор под волчьим скоком. Глаза рядом с ней – колдовские хищные огни. И дыхание Сына Кайлех замораживает сердце, тяжелит кости, ложится на побелевшие щёки. Спи, девушка, спи. Не близко родные материнские чертоги в самом сердце выстывших гор, есть время уснуть теплу и горячей человеческой крови, которую так приятно тянуть из остывающих жил. Будет время проснуться ещё одной прислужнице во владениях Зимы.
14.102020
Кайлех - кельтская богиня, олицетворение погоды, богиня – старуха, колдунья. Часто соотносится с зимой и зимними метелями. Всё остальное – чистая отсебятина.
14. Остановить сердце
Страница из дневника или фрагмент не отправленного письма. Найден на книжных торгах в N. Автора установить не удалось.
«Ты – ровесник этого века, взбалмошного, яркого, опасного и пустого, несмотря на потуги казаться полным смыслов, явлений и событий. Ты и твой век – две пустые, громко звучащие погремушки, имеющие наглость полагать, что тщеславие служит заменой красоте и уму. Я старше, намного старше, чем твой ограниченный, зажатый в тисках современного тебе представления о мире вокруг, ум может вообразить. Я – тоже дитя своего века, но отнюдь не того, откуда ты, моё сокровище. Понимая про тебя всё, я не могла не любить твою энергию, яркую улыбку, абсолютную уверенность в том, что ты – лучшее, что могло случится с этим миром. Не эта пустая мишура заставляла меня терпеть твои капризы, грубость и невнимание. У тебя есть сокровище, мой Тео, о котором ты и не знаешь. Владеешь кладом, ничего не зная о его ценности. Ум можно воспитать. Красоте – обучить. Доброту – привить. Но никому не под силу сделать дурное вино изысканным. Твоя кровь, мой былой возлюбленный, питательная, яркая и полная жизни, была именно таким вином. Ты старательно травил себя любым вошедшим в моду ядом, и этим страшно меня злил. И всё же оставалась рядом, платила твои долги и решала твои «затруднения». Но тебе было мало, дурачок. Ты решил найти себе подружку попроще, своего круга, так сказать. А найдя, попытался прибрать к рукам некоторые дорогие моему сердцу вещи, чтобы безбедно зажить где-нибудь подальше от меня и моих «нравоучений». Бедняжка Тео, ты считаешь, что отлично справился. Развлекайся, малыш, а я подумаю, в какой момент лучше остановить твоё жалкое сердце».
15.10.2020
15. Вампир - веган
Над стойкой забегаловки мигала неоновая вывеска, её судорожные кривляния вызывали мигрень пополам с сожалением. От бара «Игривая вишенка» хотелось сбежать немедленно, как и от красно –зелёного мельтешения вывески, но Макс застрял тут надолго. Он лениво потягивал из стакана кокосовое молоко отвратительного качества. Консервированное. Да ещё и восстановленное. Такой дрянью только тараканов морить, а они её людям предлагают! Скоро терпение Макса лопнет, и он махнёт на Гавайи, или где там растут эти несчастные кокосы? Собственно, всё равно, где именно, лишь бы не здесь, подальше от скуки, случайных денег, случайных друзей и отвратительного кокосового молока. Макс был этическим вегетарианцем очень строгого толка. Его большая семья очень сильно не одобряла выбор Макса, и не поддерживала его – «пусть сначала одумается». Вот и получалось, пока сверстники получают престижное образование и хорошую работу, ни в чём себе не отказывая, он вынужден браться за любую работу от стрижки кустов до младшего помощника хироманта в провинциальном городишке. Стричь кусты проще, но и платят меньше. Зато, кусты не выносили мозг и не придирались, как мистер Сондерс. Предаваясь своим невесёлым мыслям, Макс не сразу заметил бойкую девушку в ядовито – оранжевом платье с копной кудрей – пружинок. Через три часа и ещё полтора стакана отвратительного молока он знал о собеседнице если не всё, то очень много. Работает в местном архиве «больше с бумагами, чем с людьми», немного гадает на картах Таро, верит в Мировую Революцию и контакты с инопланетянами.
Макса прорвало:
- Знаешь, Мелани, я, конечно, не маленький зелёный человечек из космоса, но тоже немного… того.
- С причудами? Может, ты слышишь духов, или что-то вроде?
- Да ну, какие духи! Скажешь тоже. Я – веган.
- О, это сейчас в моде. Вас таких много.
- Людей – много. А я – вампир.
Макс продемонстрировал клыки и прочий зубной ряд, больше смахивающий на садистского вида пилку, чем на нормальные человеческие зубы. Для верности он даже цапнул себя за палец, чтобы показать, как быстро затягивается ранка.
- Как же ты без крови, мяса и всего такого?
- Всё просто. Кокосовое молоко по составу близко к плазме крови человека. На нём можно существовать. Довольно сносно. Послушай, это же дикость и прошлый век, когда один разумный вид кусает другой разумный вид, чтобы не умереть с голоду!
- И что, никогда не хотелось попробовать… то, что пьют другие? – Мелани чему-то улыбалась.
- Пил я эту вашу кровь! Донорскую. Склизко, вязко, противно и не этично. А ещё, всё равно, я не наедаюсь. - Макс сам опешил от вырвавшегося признания.
- Слушай, у меня дедуля разводит отличных кур. Это, конечно, не люди, но и не кокосы. Иногда полезно пробовать что-то новое и натуральное – Мелани подмигнула Максу.
15.10.2020
17. Вечная ночь космоса
Гедеон любил ночь. Ему нравилось мягкое, осторожное движение ветра в темноте, отсутствие назойливого света, пристальный взгляд фонарей и подслеповатое мигание окон, торопливый шорох чьих-то шагов на соседней улице, сложное сплетение запахов, которые можно перебирать не торопясь, как шёлковые нити в гобелене. Странствуя от одного заката к другому, Гедеон не сразу заметил, как изменился мир. Росли города, горы, леса и пустоши превратились в анахронизм. Люди всерьёз поверили в то, что мир ими изучен и покорён. Их кровь стала пресной и водянистой, такой же, как монотонная жизнь внутри городов. Вампиру не было до этого никакого дела. Но что-то тревожило его, отравляло радость от редких ночных охот, мешало вспоминать мир таким, каким он был во дни юности Гедеона. Люди, совершенно этого не заметив, изгнали из мира ночь. В городах она выцвела до бледного призрака, распятого в сиянии витрин, окон, рекламных вывесок и подсветки всего, что только возможно подсветить. Почувствовав себя странно беззащитным, Гедеон поспешил прочь от городов и их зарева, но и за пределами человеческих обиталищ ночь была серой, расчерченной огнями, кишащей людьми. В отчаянии он обратил взгляд в небо, туда, где едва виднелась увядшая луна, и нашёл решение. Гедеон покинул Землю. Там, в глубинах космоса, он обрёл ночь, которую прежде не знал. Всевластную, абсолютную, лишённую границ, царственную. Звёзды – не больше, чем горсть ярких блёсток на её черноте. Одиночество и холодная, вечная ночь за пределами обжитого людьми мира, вернули Гедеону полноту восприятия и остроту инстинктов. В личном дневнике, который был начат на глиняной табличке, продолжился на папирусе и пергаменте, чернильным ручейком перетёк на бумагу, а теперь синим огоньком мерцал в глубине информационного кристалла, вновь появились планы и мысли. Всё, что теперь нужно Гедеону, это найти в своих странствиях забытую самими людьми колонию землян, сохранивших простые, первозданные чувства и кровь, в которой нет ничего, что портило бы её вкус.
16.10.2020
@музыка: Джем - Бледный принц
@настроение: играть словами
-
-
02.10.2020 в 02:42Первый мне нравится по личным причинам и до мурашек. Это очень, очень славная концовка, совсем по сердцу!
Второе такое грустное, чуть с запахом подгнивших фруктов, но я люблю и это. Очень, очень славные октябрьские рассказы!
-
-
02.10.2020 в 02:52Буду продолжать. Очень хочется написать тридцать одну историю, хоть и маленькую.
-
-
02.10.2020 в 04:57-
-
02.10.2020 в 05:21Про вампира, который внезапно стал человеком, верней колдуном.
А так у меня свой челлендж, с лета, минимум 250 слов в день художки.
-
-
02.10.2020 в 08:05С удовольствием буду читать.
-
-
02.10.2020 в 09:04А где поискать варианты райтобера на разные темы?
-
-
02.10.2020 в 09:09-
-
02.10.2020 в 16:09Алиса Димина, писать обязательно нужно. Хотя бы для себя. А там, может, и ещё кому понравится.
А так у меня свой челлендж, с лета, минимум 250 слов в день художки - Отличное начинание. К сожалению, у меня любая обязаловка убивает всякое желание трогать буквы. Пробовала я это «пиши страницу текста каждый день». На месяц меня хватило, а потом я не писала полгода, примерно. Не могла.
Voronka314, он самый. Спасибо!
Нуремхет, Я нечасто такое говорю, но это ОХРЕНЕННО. - Большое спасибо! Было очень приятно и неожиданно услышать это от тебя.
А где поискать варианты райтобера на разные темы? - Есть вот такой немного лесной и есть славянский колдовской. Он для художников, но, думаю, писать по нему тоже можно.
_Ир-Рианн_, не думала, что они хоть сколько-то жуткие. В мои планы не входило напугать. Только сделать красиво.
-
-
02.10.2020 в 17:54Во второй пропадающие люди и дитя в гробу неясного пола чуть напугало.
-
-
04.10.2020 в 17:28Утащу себе моб?
-
-
04.10.2020 в 19:35Во второй пропадающие люди и дитя в гробу неясного пола чуть напугало. - Дитя в гробу бессмертно, за него волноваться точно не нужно. Кстати, в моём воображении, оно, скорее, женского пола. Но это на усмотрение читающего.
Serliks, спасибо!
Тащите, конечно. Интересно будет почитать.
-
-
04.10.2020 в 20:14А кто, кстати, ребёнка из гроба забрал?
-
-
13.10.2020 в 02:58-
-
13.10.2020 в 23:28-
-
14.10.2020 в 03:27Молния, спасибо тебе! Твоё внимание к моей писанине очень помогает мне не бросить эту затею.
Маримо Ю, отому что они завораживают! - Наверное, самый меткий, самый прекрасный комплимент для историй о вампирах. Если завораживают, значит, настоящие.
-
-
15.10.2020 в 12:21-
-
15.10.2020 в 13:44-
-
16.10.2020 в 01:19оооо сколько эстетики! - Мне временами кажется, что я именно с ней не дотягиваю. Мне завитушек мало. Но текст сам ведёт.
Маримо Ю, спасибо огромное и искреннее. Ваша реакция очень вдохновляет.
-
-
16.10.2020 в 10:47Да, текст хорошо ведет. И это завораживает, и очень хорошо чувствуется, и представляется тоже очень даже хорошо.
Прям аввв! "бьет по полу хвостом " Я в сильном восторге! Все шикарно написано, все очень хорошо! Я не часто даю такую оценку, но это правда.
-
-
16.10.2020 в 11:52Может, я таки выложу свою вампирскую писанину, вот тогда все желающие пофейспалмят и посмеются...
-
-
16.10.2020 в 12:50-
-
16.10.2020 в 18:12Я выложу у себя в дневнике, если выложу, но заранее предупреждаю, что оно... сильно неформат и разрыв шаблона.
-
-
16.10.2020 в 21:06